Седьмого августа на пике Ленина погибла швейцарская альпинистка Ева Изеншмидт. Вечером того же дня Владимир Шатаев, успевший побывать в Москве, вылетел на Памир. Утром 8 августа в эфир вышли слова: “Случилось большое несчастье…” Через пять дней Шатаев поднимался к месту трагедии. “Я готовился к встрече. Я боялся ее — боялся себя. Я сейчас восходитель. Руководитель. Я обещал, что все будет в порядке. Мало того, меня отпустили не на последнее свидание. По делу. Из всех, находившихся в лагере, я один помнил их в горной одежде. На этом сыграл — формальный повод… Их нужно опознать и составить описания. Описание обязательно. Кто будет снимать? Надеюсь, что я”.
Женская группа поднялась на вершину 5 августа в 17 часов, о чем и сообщила на базу. Значит, группа Корепанова подошла к их лагерю позже, когда те остановились лагерем уже на спуске. Шестого и в самом деле началась непогода. Эля сообщила на базу, что видимость — 20 метров. “Так холодно! И мы хотели бы уйти с вершины вниз!”.
К вечеру 6 августа Эльвира Шатаева начинает радиоконсультации с врачом: “У нас заболела одна участница. Ее рвет… уже около суток. Еще одна участница неважно себя чувствует. Немедленно — через 15 минут — начинаем спуск…”
Утром 7 августа: “Вчера, в 23 часа, при спуске трагически умерла Ирина Любимцева”.
Тайны, тайны… Корепанов говорил: не верь тому, что говорят и пишут. По всем данным, первой умерла Васильева, днем раньше. И вернемся чуть назад: седьмого августа Спорткомитет получил телеграмму о гибели швейцарки, а не Любимцевой. Почему?
Вечер 7 августа: “У нас умерли двое, Васильева и Фатеева… Унесло вещи… На пятерых — три спальных мешка… Мы очень сильно мерзнем, нам очень холодно. У четверых сильно обморожены руки…”
21 час 12 минут. Слышен выход в эфир, но не больше — молчание. Потом плач. Очень трудно понять слова: “простишь” или “прости”? Наконец, связь: Переходюк — Базе: “Нас осталось двое… Сил больше нет… Через пятнадцать-двадцать минут нас не будет в живых…”
“Я так и знал — это Эльвира. Она лежит лицом вверх, головой к северу, раскинутые руки без рукавиц… Мы нашли всех восьмерых. Восьмая — Нина Васильева — лежала в разорванной по коньку палатке под телом Вали Фатеевой… Мы вырыли две могилы. В одной из них захоронили Нину Васильеву, Валентину Фатееву, Ирину Любимцеву. Во второй: Галину Переходюк, Татьяну Бардышеву, Людмилу Манджарову, Эльвиру Шатаеву, Ильсар Мухамедову”.
В июне 1975 года экспедиция из 25 лучших альпинистов страны, среди которых был и красноярец Геннадий Карлов, снимала тела с вершины. Троих увезли домой. Остальных, в том числе и Эльвиру, похоронили на поляне под пиком.
Не спрашивай меня
История советского альпинизма знает и более массовую трагедию. В 60-х годах группа казахских восходителей шла на пик Победы. Для ночлега выбрали площадку под снежным карнизом. Руководитель группы, Урал Усенов, тщетно убеждал подопечных изменить решение, приводя различные доводы, так и не убедив усталых товарищей, ушел на другую площадку один. Ночь была очень теплой, и карниз рухнул, похоронив под собой 15 человек. Но здесь нет тайны.
А может быть, и правда, в августе 1974 года всему виной была непогода и никакой загадки здесь тоже нет? Может быть, официальная комиссия не кривила, дав такое заключение: “основной причиной гибели группы явились крайне сложные, внезапно возникшие метеоусловия, ураганный ветер со снегом, резкое снижение температуры и атмосферного давления, отсутствие видимости…”
Может быть. Если бы в районе вершины в эти дни не находились еще, по крайней мере, семь групп: четыре наших, швейцарцы, американцы и японцы. Как с этим-то быть?
Базовый лагерь имел ведь радиосвязь с каждой из групп, находящихся близ вершины. Супергерои, лучшие альпинисты-высотники, отчего они не пришли на выручку женщинам — гибнущим совсем рядом женщинам, сквозь непогоду, рискуя собой? Да полно: пришли бы, но позвал ли их кто-нибудь на помощь? И это — загадка.
И эти чертовы фотоснимки. Они опровергают официальную версию.
Сразу после трагедии редактор “Юности” Борис Полевой дал задание моему другу, Саше Берману: все разузнать и написать. В мае следующего года мы случайно встретились с Сашей в Баксанском ущелье, в Тырныаузе. Посидели в ресторане, после легли на бережок Баксана позагорать. “Ну и что ты узнал?”— спросил я его. “Все узнал,— ответил мрачно Саша,—
но писать об этом нельзя. И ни о чем меня не спрашивай, пожалуйста”. Год спустя мне то же самое сказали и в Кишиневе.
Вот так. А по официальной версии — непогода.
Бог с ней, с официальной версией. Шатаев 31 июля вкусно пообедал в палатке своей жены. После его вырвало, и он, сам не встревожившись, успокоил и Элю: ты ведь знаешь, такое бывает на высоте.
Да, бывает, и не с такими зубрами, как Шатаев.
Вот вопрос:
отчего Генпрокупратура удовлетворилась заключением пусть и официальной, но явно заинтересованной в том, чтобы дело замять, комиссии? Отчего было сразу же закрыто уголовное дело? Отчего не исследовали содержимое желудков у кого-либо из тех женщин? Что-то было у них в аптечке на экстренный случай… Что, совершенно точно, есть в аптечке любой высотной группы.
http://www.mountain.ru/article/article_display1.php?article_id=8264&code=1